Гьюки звался некий конунг. Королевство его было к югу от Рейна. Родилось у него трое сыновей и звали их так: Гуннар, Хёгни, Готторм. Гудрун звалась его дочь: была она прекраснейшей девой. И выдавались его сыновья над прочими королевичами всеми доблестями, красою и ростом. Постоянно бывали они в походах и совершили много славных дел. Гьюки был женат на Гримхильд-волшебнице.
Будли звался конунг; он был могущественнее, чем Гьюки; но оба были многомощны. Атли звался брат Брюнхильд; Атли был свирепый человек, большой и черноволосый, но собой сановитый и великий воитель.
Гримхильд была женщиной лютого нрава. Царство Гью-кунгов цвело пышным цветом, более всего из-за королевичей: намного они превосходили большинство людей.
Однажды говорит Гудрун девам своим, что нет ей веселья. Одна женщина спрашивает, что ее печалит. Та отвечает:
- Не к радости видим мы сны: и скорбь у нас на сердце. Разгадай же ты сон тот, раз ты о нем спросила.
Та отвечает:
- Расскажи мне сон и не пугайся, ибо часто сны бывают к погоде.
Гудрун отвечает:
- Это не к погоде. Снилось мне, будто я вижу прекрасного сокола у себя на руке; перья его отливали золотом.48Этот сон составляет первый эпизод немецкой "Песни о Нибелунгах". Но сон Кримхилт (Гудрун) толкует не служанка, а мать Ута (соответствует скандинавской Гримхильд):
Средь этой пышной жизни Кримхилт снится сон,
Что сокол ею вскормлен красив, зол, силен.
Но при ней заклевали его два орла:
Не могли ей в этом мире сделать худшего зла.
Женщина отвечает:
- Многие слышали о вашей красоте, мудрости и вежестве; посватается к тебе какой-нибудь королевич.
Гудрун отвечает:
- Ничто не казалось мне прелестнее этого сокола, и со всем богатством охотнее рассталась бы я, чем с ним.
Женщина отвечает:
- Тот, кого ты выберешь, будет добронравен, и сильно будешь ты его любить.
Гудрун отвечает:
- Обидно мне, что я не знаю, кто он такой. Нужно нам поехать к Брюнхильд: верно, она знает.
Собралась она в путь с золотом и с великою пышностью и поехала вместе с девицами своими, пока не прибыла к Брюнхильдиной палате; палата эта была изукрашена золотом и стояла на горе. И когда увидали оттуда их поезд, то доложили Брюнхильд, что едет много женщин в золоченых колесницах.
- Верно, это - Гудрун Гьюкадоттир: снилась она мне нынче ночью. Выйдем же к ней навстречу. Никогда не приезжали к нам женщины прекраснее этих.
Вышли навстречу и приняли их хорошо. Вступили они в тот прекрасный чертог. Палата та изнутри была расписана и богато убрана серебром; ковры постелили им под ноги, и все им услуживали. Пошли у них тут разные забавы. Гудрун была молчалива. Брюнхильд сказала:
- Почему вы не предаетесь веселью? Оставь это. Будем забавляться все вместе и говорить о могучих конунгах и великих подвигах.
- Хорошо, - говорит Гудрун, - а кто, по-твоему, был славнее всех конунгов?
Брюнхильд отвечает:
- Сыны Хамунда, Хаки и Хагбард: много славных дел совершили они в походах.
Гудрун отвечает:
- Велики были они и славны, и все-таки Сигар похитил их сестру, а потом сжег их в доме, и до сих пор они не отомщены. А почему не назвала ты братьев моих, что нынче слывут первыми среди людей?
Брюнхильд говорит:
- Есть на это надежда, но сейчас они еще мало себя показали, и знаю я одного, который во многом их превосходит. Это - Сигурд, сын Сигмунда-конунга; он еще был ребенком, когда поразил сынов Хундинга-конунга и отомстил за отца и за Эйлими, деда своего.
Гудрун молвила:
- Что замечательного в этом? Ты говоришь, что он родился после смерти своего отца?
Брюнхильд отвечает:
- Мать его вышла в поле и нашла Сигмунда-конунга раненым и хотела перевязать его раны, но он сказал, что слишком уж стар для боя, и велел ей помнить, что она родит великого сына, и было то провидение мудреца. А после кончины Сигмунда-конунга уехала она к Альфу-конунгу, и был Сигурд воспитан там в большом почете, и изо дня в день свершал он множество доблестных деяний, и теперь он славнейший человек на свете.
Гудрун молвила:
- С любовью ты, видно, о нем осведомлялась. Но я приехала сюда, дабы поведать тебе свои сны, что сильно меня тревожат.
Брюнхильд отвечает:
- Не огорчайся так. Живи с родичами твоими, и все будут тебя веселить.
